Михаил Шуфутинский
Михаил Шуфутинский – российский эстрадный певец, музыкальный продюсер, композитор и пианист, неоднократный лауреат премии «Шансон года». Автор сумел соединить в своих произведениях черты городского романса и бардовской песни, оставив в музыке самое главное – искренность.
12
...загрузка
...загрузка
-
ТОН
+
0
- Выбрать эффект -
Без эффекта
В версии ПК можно записать эту песню с голосом
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снова гость к моей соседке. Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки, В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть, то вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный, и она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный, и не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым, правильным был, твердым, -
Ну да бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом, где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На Москву упало небо и зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни, не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно, может жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним! На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни - вот теперь он и не спит,
Все скрипит: пора, пора, пора, пора...
Свет сольется в щелку, дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет, и не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Отправить
366 популярных композиций
+